История российского терроризма: семнадцатый год родился не на пустом месте
Споры о том, насколько была неизбежна Октябрьская революция (или Октябрьский переворот) 1917 года, не прекращаются с того самого момента, когда стало возможно об этом спорить. Одной из основных проблем в рамках данного обсуждения является вопрос об истории терроризма в России, который не только явился подготовительным периодом к событиям 1917 года, но и во многом обусловил их.
Декабристы как родители российского терроризма
С формальной точки зрения терроризм в России родился в шестидесятые годы XIX века, когда в эпоху бурной политической жизни страны в период великих реформ наиболее радикально настроенная часть общества посчитала насилие единственным способом добиться справедливости для народа. Именно тогда появилась прокламация студента Петра Заичневского «Молодая Россия», в которой он обосновывает возможность и даже необходимость политических убийств, в том числе и покушений на жизнь царя, ради достижения благородных целей и установления справедливого общественно-политического строя. Именно тогда революционный теоретик Пётр Ткачёв, представитель радикального крыла движения народников, сформулировал идею, что для успешной политической борьбы и осуществления победоносной революции вовсе не нужно поднимать на восстание широкие народные массы. Достаточно организовать мобильную группу единомышленников-революционеров, которые будут чётко осознавать свои цели и готовы использовать для их достижения все средства, в том числе и террористические.
Но корни российского терроризма, как считают многие исследователи, находятся ещё глубже в истории, отсылая нас к 14 декабря 1825 года. Как известно, в этот день два революционных дворянских общества попытались совершить попытку государственного переворота, свергнув самодержавие и установив либо республику, либо конституционную монархию (существовали разные варианты государственного устройства). Выступление на Сенатской площади Санкт-Петербурга провалилось, декабристы были репрессированы – однако их пример и стал отправной точкой для будущих российских политических террористов. Декабристы, которые практически для всех революционеров были идеалом, были готовы использовать вооружённое насилие не только для захвата власти, но и для борьбы со своими противниками.
Начали с «хождения в народ», закончили покушением на царя
Даже те из представителей российских революционных движений, которые первоначально не признавали террористических методов политической борьбы, в конце концов, также оказались связанным с террором. Одним из первых кружков народников, то есть революционеров, выступавших за «перевоспитание» народа, объяснение ему, в чём царская власть его обманывает и притесняет, и что нужно делать для борьбы с этим, был московский кружок Николая Ишутина. Но уже через определенное время «ишутинцы» стали рассматривать и вариант цареубийства при том развитии событий. Если власть будет упорствовать и не пожелает облегчить участь народа. Именно из этого кружка вышел Дмитрий Каракозов, посчитавший, что тактика «хождения в народ» недостаточно эффективна. В 1866 году Каракозов совершил в Петербурге покушение на царя Александра II, выстрелив в самодержца, но промахнувшись. Члену кружка Ишутина были осуждены на различные сроки тюремного заключения и каторги, а Каракозов был повешен.
Параллельно развивалась сугубо террористическая ветвь революционного движения, представленная одиозной для российской истории фигурой Сергея Нечаева. Нечаев в конце шестидесятых годов организовал в Москве революционное общество «Народная расправа», в котором и сформулировал собственное видение революционной борьбы. Согласно Нечаеву, революционер - это человек, не ограниченный никакими моральными рамками, готовый ради революции и её победы на любые действия и даже готовый на жертву своими соратниками ради конечной победы. В 1869 году Нечаев убил не подчинившегося ему члена своего кружка и через несколько лет был осуждён как уголовный преступник.
«Народная воля» и эсеры: классика террора
Однако в первую очередь терроризм в России конца позапрошлого столетия ассоциируется с деятельностью организации «Народная воля», которая образовалась в начале 1878 года из бывших народников и более радикальных молодых революционеров. К тому моменту окончательно стало ясно, что «хождение в народ» окончилось провалом, простые крестьяне воспринимали «городских» как чужаков и ни на какую политическую агитацию не поддавались. В этой ситуации было решено по пути, сформулированному Петром Ткачёвым – силами мобильной организации революционеров, использующих террористические методы, дестабилизировать ситуацию в стране, нанести удар по высшему руководству и тем самым способствовать началу революции.
«Народная воля», просуществовав чуть более трёх лет, вошла в историю как одна из наиболее эффективных террористических групп. На её счету такие громкие акции, как покушение на петербургского генерал-губернатора Треплева, убийства шефа жандармов генерала Мезенцова и харьковского губернатора Кропоткина, несколько покушений на Александра II. Последнее покушение, 1 марта 1881 года, стало удачным. После этого «Народная воля» была разгромлена, но через некоторое время у неё появились не менее грозные преемники. Кстати, деятельность «Народной воли» характерна с той точки зрения, что она пользовалась определённой симпатией и поддержкой российского общества, особенно интеллигенции. Так, суд присяжных оправдал стрелявшую в Треплева Веру Засулич. Последующие террористы пользовались куда меньшей поддержкой общества, однако импульс идеям практического использования насилия в политической борьбе уже был дан.
Боевая организация партии социалистов-революционеров (от этого аббревиатура «с-р», эсер) начала активную деятельность в 1902 году – и до 1911 года наводила ужас на российскую власть. За это время террор стал повседневным явлением, от рук эсеров почти каждый день гибли правительственные чиновники. Эсеры осуществили убийство министра внутренних дел Сипягина, министра внутренних дел Плеве, генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича нескольких губернаторов, покушались на жизнь премьер-министра Столыпина.
